#НОРИЛЬСК. «Таймырский телеграф» – Ученый. Исследователь. «Отец» заповедника «Путоранский». Неизменный друг и советчик всех, кто интересуется природой Норильска и миром вокруг. Таким запомнили Владимира Ларина норильчане. И многие, кто его знал.
Коренной москвич, после окончания Московского государственного университета он приехал в Норильск, чтобы на практике познакомиться с жизнью Таймыра и животными, которых изучал на кафедре зоологии позвоночных.
Более десяти лет Владимир Ларин провел на плато Путорана, изучая таймырского снежного барана и овцебыка. В 1984 году благодаря активному участию Владимира Владимировича в центральной части плато был образован республиканский заказник «Путоранский», который через четыре года превратился в заповедник. Спустя еще семь лет основатель стал его директором.
Десятки писем комиссии, более полусотни научных статей и исследовательских работ, упорство и целеустремленность Ларина помогли добиться важнейшего события для всей территории Таймыра – плато Путорана признали частью всемирного культурного наследия ЮНЕСКО.
Последние несколько лет жизни ученый посвятил музею Норильска. Именно там с ним познакомилась тогда еще новичок в музейном деле, а ныне экскурсовод и исследователь Екатерина Каверина.
«Владимир Владимирович очень быстро взял меня под свое крыло. Разжевывал каждую деталь, касающуюся зверушек и растений. Просто и емко интерпретировал научную терминологию в доступную форму, даже рисовал картинки – этакое пособие для чайников, – поделилась Екатерина. – Я могла его слушать три-четыре часа подряд и даже не замечать этого. Настолько было интересно».
Многие горожане помнят, с какой любовью и заботой Владимир Ларин ухаживал за овцебыком Гришкой. За годы жизни в заповеднике «Путоранский» этот полорогий питомец очень полюбился норильчанам. Владимиру Владимировичу часто несли раненых птенцов, животных, найденных в окрестностях, и каждый раз он помогал, советовал, подсказывал, как лучше поступить.
«У него было четкое понимание природных процессов: если раненая птица не выживет, благодаря ей выживет песец. Владимир Владимирович считался с законами природы и всегда говорил, что подранка лучше отпустить в естественную среду», – вспоминает Екатерина.
Похоронили Ларина в Москве. Екатерина Каверина была в числе тех, кто провожал его в последний путь. По ее признанию, после знакомства с семьей ученого ей стало понятно, почему он такой.
«Мама Владимира Владимировича тоже из когорты ученых. Очень сильная, мудрая женщина, с отличным чувством юмора. Она шутила, что предпочла ботанику, а сын пошел «по позвоночникам». Ведь первое знакомство с биологией у Владимира произошло в возрасте шести месяцев в кружке московского зоопарка. И стало судьбоносным.
Однокашники Ларина тоже отзывались о нем единодушно и с уважением. Говорили: «Володька – единственный из всего потока, кто не забоялся пуститься в авантюру и исследовать то, над чем работал на протяжении студенческих лет. Он оставил след в истории, сделав не очень известную часть территории объектом мирового значения».
О чувстве юмора Владимира Ларина ходят легенды. В журналистской среде отправиться к нему за комментарием означало пропасть на полдня, и это было очень познавательно, легко и действительно незаметно. Его хотелось слушать.
«Масса разных историй из жизни на плато Путорана, рассказы о животных и людях, находившихся рядом во время экспедиций. Все это насыщало общение с ним невероятными красками, – рассказывает Екатерина. – Владимир Владимирович очень точно умел распознавать людей. Если кто-то его зацепил в хорошем или негативном смысле, то получал прозвище. На удивление емкое и запоминающееся. Так, в музее у нас появились Василисы, Носорожка, Вождь, Королевишна, Мышь, Пламенный Мотор и другие. Мне поначалу он присвоил прозвище Снегура.
Такие тонкие характеристики, фразочки, цитаты классиков, всегда к месту и по самым разным поводам притягивали людей и представляли человека образованного, начитанного, но в то же время легкого в общении. Если нужен был совет, все мы бежали к Ларину. Он всегда давал их необычным образом: не руководство к действию, а пищу для размышлений. Разбирал ситуацию вместе с тобой, рассматривал со всех сторон, и решение становилось очевидным.
Странным образом его рассуждения, его рассказы и взгляды на жизнь врезались в память. И хотя прошло уже два года, по-прежнему помню каждое слово. В нем была и управленческая жилка, и хватка ученого. Он был бы удивительным педагогом и профессором, если бы захотел».
Человеколюбие и любовь к животным, невероятная любовь к Таймыру «без розовых очков» – так характеризуют коллеги Владимира Владимировича сегодня. Норильск стал историей всей его жизни, а он сам – важной составляющей истории Норильска. Вечная память.
В нашей рубрике «Люди северного сияния» читайте также, за что Валерию Болгову считают королевой тундры.
Юлия Губеладзе, Николай Щипко и личный архив Владимира Ларина
